История выборов

ВЫБОРНЫЕ СТРАСТИ И ИЗДЕРЖКИ ВЛАСТИ

Критика власти – неотъемлемая черта менталитета русского обывателя. Выбираем не глядя – критикуем не щадя. Представьте, что и сто пятьдесят лет назад рядовой избиратель своих претензий к власть имущим совсем не стеснялся. Угнетенный народ царской России (в лице, конечно, самых просвещенных своих представителей) с газетной трибуны вещал о самых нелицеприятных деяниях местных управителей. Темрюкскому городскому голове, гласным (депутатам) городской думы и членам управы (по нашему – администрации) тоже доставалось от темрючан. Пристрастны ли были обыватели в своей интерпретации событий? Вероятно, да, как и все выразители частного мнения. Взгляд в прошлое более объективен, и сегодня мы предлагаем нашим читателям углубиться в это прошлое и открыть одну из страниц летописи темрюкского парламентаризма. Как известно, через прошлое яснее видится настоящее.

Выборы с киданием шаров

«В нашем городе в три последних года царит такой порядок, благодаря которому мы в настоящее время не имеем определенного хозяина города, – писал в июне 1888 года некий темрюкский обыватель в газете «Северный Кавказ». – Некоторые из граждан поговаривали даже о том, чтобы просить о назначении городского головы, ссылаясь на случаи назначения в других городах». Но такие случаи были исключением из правил.

Вообще же, согласно Городовому положению, изданному в Российской империи в 1870 году, должности гласных (депутатов) и глав городов были выборными. Гласные в городской думе делились на три разряда (в зависимости от величины уплачиваемых ими в пользу города налогов) и выбирались соответственно тремя городскими избирательными собраниями: депутаты каждого разряда составляли в представительном органе треть от общего числа.

Голосование было тайным, но бюллетени, как сейчас, не применялись. Избиратели «кидали» шары, что официально называлось «баллотировкой». Баллотировали каждого кандидата по отдельности: вносили ящик с двумя отверстиями, в который избиратели кидали шар – либо в одну половину ящика, либо в другую. Потом подсчитывалось, какое количество избирательных и неизбирательных шаров набрал кандидат.

Каждое избирательное собрание созывалось для выборов в определенный день. Никаких предвыборных плакатов и публичных дебатов кандидатов не было, однако городскую жизнь каждые новые выборы заметно оживляли. Общественность обсуждала достоинства и недостатки претендентов в городскую думу, размышляя о вечном – о чести и совести депутата, о гражданском долге и мудрости избирателя. «Кто такой гласный? Это общественный деятель, на обязанности которого лежит охранение городских интересов, – высказывался гражданин Л. Зильберман на страницах газеты «Кубанские областные ведомости» в 1878 году, информируя о предстоящих выборах в Темрюке. – Кто может быть гласным? Некоторые утверждают, что только тот, кто платит в казну города за дымовые трубы. Но такое понятие крайне ошибочно. Не все достоинство гласного должно заключаться в дымовой трубе: от него требуется быть грамотным, беспристрастие при обсуждении общественных интересов. Допущение к занятию общественных должностей лиц, обладающих материальным состоянием, хотя и не принадлежащих к торговому сословию, является крайне желательным: не будучи заняты собственными и частными делами, они могут вполне предаться городскому делу ради общей пользы. Остается пожелать, чтобы население наше обратило бы внимание при настоящих выборах на состав будущей думы и остановилось бы на лицах, вполне понимающих общественное дело».

Служить бы рад, но не безвозмездно

В середине 80-х годов XIX века пост городского головы в Темрюке (он избирался из состава гласных городской думы) занимали люди вполне состоятельные, но, если верить отзывам современников, публикуемым в местной прессе, о личных нуждах они не забывали и часто были заняты «собственными и частными делами». Иллюстрацией такого поведения управленцев является следующая история. Избранный голова Темрюка купец Попов в течение года службы 31 день находился в разъездах по служебной надобности и 69 дней – по личным делам. При этом годовое жалованье в 1500 рублей он получил сполна.

Торговец спиртными напитками Егор Левтеров официально исполнял обязанности мэра Темрюка вместо Попова и после него, и в июле 1887 года он подал заявление в городскую думу с просьбой, чтобы ему выдали зарплату за те дни, в какие Попов отсутствовал. В ходе разбирательств выяснилось, что Егор Левтеров, вообще-то, при выборе его на должность «заступающего место городского головы» выразил желание служить безвозмездно. Кроме того, на рабочем месте он находился в общей сложности 32 дня, в остальное время «нес службу, проживая в станице Славянской при своем водочном заводе». Кто действительно работал и за Попова, и за Левтерова – так это покойный член управы Дехтяренко.

Левтеров все-таки нашел способ получить из городской казны, как он считал, заработанные им деньги. Воспользовавшись тем, что член управы и заведующий кассой Притула отбыл в командировку в Новочеркасск для участия в заседании рыболовной комиссии, он снова инициировал в городской думе рассмотрение своего дела. Причем, будучи действующим головой города, подал рапорт об отлучке, а потом и о болезни, а вместо себя поставил выполнять обязанности градоначальника господина Роговского, с которым его связывали бизнес-интересы: Роговской заведовал спиртными складами Левтерова. На коллегиальном заседании думы 28 октября 1887 года, где председательствовал Роговской и присутствовал сам заявитель, официально находящийся в отгулах по болезни, было принято решение, поддержанное временно (пока Притула в отъезде) исполняющим обязанности заведующего кассой отставным педагогом Дулей: выдать Левтерову 416 рублей 70 копеек.

Когда же из командировки вернулся распорядитель казны Притула, он подал протест. Дума признала, что деньги были выплачены неправильно, и единодушно постановила: эти (порядком уже всем надоевшие) 416 рублей взыскать с Роговского и Дули (Левтеров-то ни при чем – он «на больничном листе»). «Это постановление так подействовало на господина Роговского, что он на другой день подал рапорт о нежелании продолжать службу, – сообщал корреспондент газеты «Северный Кавказ», – и сменился своим патроном Левтеровым, проболевшим и бывшим в отлучке в 87 году более 6 месяцев. Притуле, в отместку за его протесты, не выдано жалованье за те 49 дней, в какие он находился в отлучке по городской надобности, а составу управы не было выдано жалованье к рождественским праздникам».

Альянс Левтеров – Роговской фигурирует и в деле сиротского суда. Роговской был председателем суда, Левтеров – опекуном по имению умершего купца Зеленского. Они вступили в баталии с членами сиротского суда, которые обвиняли Егора Левтерова в злоупотреблениях и не желали снимать с него опекунские обязанности до предоставления им подробного отчета об управлении имением. Егор Васильевич же доказывал: он болен и должен избегать занятий, которые сопряжены даже с небольшим умственным напряжением. А в подтверждение предоставлял медицинское свидетельство от темрюкского городского врача, где значилось, что больной «страдает гиперемией головного мозга с частыми головными болями». «Опекуном быть болен, а городским головой – здоров?» – возмущались темрючане, осведомленные об этой истории.

Навоз – в канавы!

Пока сменяющие друг друга градоначальники болели и отлучались по разной надобности, в Темрюке, по отзывам местных жителей, оставалась «масса животрепещущих нужд, не требующих отлагательств: базарная площадь занавожена, не мощена, улицы грязны, не освещены, и на многих из них образовались глубокие овраги, чувствуется недостаток в нижних полицейских чинах, нет пожарной команды…».

Еще в 1882 году было принято решение поставить в Темрюке пожарную каланчу, завести лошадей, закупить пожарные инструменты. Городской управой был собран с обывателей капитал для приведения пожарной части в надлежащий вид. Однако спустя пять лет пожарный обоз в Темрюке по-прежнему отсутствовал. На место происшествия выезжала только пожарная машина, от которой было мало толку: ее пожарный рукав продырявился от времени. Когда случалось возгорание, в Темрюке били в набат, поднимая население, спешно собирали по городу свободных извозчиков, и к моменту, когда дрогали, срочно переквалифицированные в огнеборцев, прибывали на место пожара, там уже, как правило, спасать было нечего. Толпа негодующих обывателей оглашала окрестности бранью в адрес местной власти, и бывало, что дело доходило до кулачных протестов. «В ночь с 21 на 22 октября в Темрюке случился пожар, – оповещала кавказская пресса. – Пока, по обыкновению, импровизированный обоз прибыл на место пожара, последний уже близился к концу. Толпа загудела, а рваный рукав, предательски гудя и брызгая во все стороны, обнаруживал свою полную несостоятельность. Это подлило масла в огонь… И вот, в то время как господин полицмейстер вытирал глаза, забрызганные рукавом машины, сзади на него набросился некий рыбак, здоровый детина, и, схватив его за горло, повалил на землю. Полицмейстер хрипел, а детина-рыбак, сдавливая его горло, приговаривал: «Так и ты… заодно с управой, и ты!». Когда служитель порядка был освобожден из рук хулигана, он едва дышал».

Справедливости ради надо отметить, что с навозом на базарной площади, скопление которого объяснялось присутствием большого количества лошадей (а на чем же еще было вывозить товары на базар, как не на гужевом транспорте), руководители города боролись, и вот каким способом. С наступлением весны 1888 года, когда нависла угроза распространения холеры, местные власти распорядились: навоз с площади (она находилась на месте нынешней площади Труда) убрать. В течение недели 25 рабочих под руководством базарного старосты раскапывали лошадиные экскременты и складывали их в правильные кучи, а потом начали вывозить их и сбрасывать в вымытые дождями глубокие канавы по переулку (вероятно, имеется в виду современная улица Володарского) и Мариинской (Октябрьской) улице. Скоро на месте канав, спускающихся от центральной городской площади к дамбе на реке Кубани, возвышались навозные валы.

Все, что потом по поводу этих навозных холмиков было написано в протоколе, составленном городским, уездным и вольнопрактикующим врачами совместно с аптекарем и полицией, можно озаглавить одной фразой: «Вы с ума сошли?». Санитарные эксперты предупреждали: навоз в дождливое время растворится, пропитает почву и стены соседних саманных домов, при сильных дождевых потоках его снесет к дамбе, а река вообще-то – питьевой источник для темрючан.

Автор газетной заметки, проинформировавший о таких «передовых» технологиях очистки города, иронизировал: «Но что всего обидней, что всего досадней, так это то, что один из составителей протокола, перед квартирой которого, в виде особого к нему внимания, насыпан был изрядный навозный холмик, не только не восчувствовал за это благодарности к городскому управлению, но даже распорядился вывезти все оказанные ему знаки уважения. Таким образом, составленный протокол был представлен в городскую управу для нравственного ее самоистязания».

Передача власти: от купца до мудреца

Выборы нового состава Городской думы должны были состояться еще в феврале 1888 года, но сроки все отодвигались. Наконец, в августе это событие произошло. На последующее четырехлетие в городскую думу были избраны: гласные 1-го разряда – Левтеров, Роговской, Попов, Добровольский, Аджанов, Проценко, Мироненко, Шевченко, Благодарный, Кушнарев, Асвадуров и Борзик; 2-го разряда – Назаров, Подгорный, Слизской, Зарецкий, Петрищев, А. Полунин, П. Полунин, Глаголев, Завадский, Селезнев, Лощилин и Минаев; 3-го разряда – Сухоруков, Ляхомцов, Нациевский, Мороз, Коленкин, Гусак, Арефьев, Смола, Ищенко, Макаровец, Федоровский и Ендовицкий.

Это важное политическое мероприятие не обошлось без скандалов. На выборах гласных 3-го разряда двое однофамильцев – Афанасий и Петр Ковалевы (мещанский староста и торговый депутат) – «скрестили шпаги». Торговый депутат указал на то, что мещанский староста не может быть избирателем, потому что осужден мировым судом за мошенничество и пока еще не в тюрьме только потому, что подал апелляцию. Обвиняемому было что сказать в ответ: Петр Ковалев тоже не в чести у правосудия – уже десять лет как находится под надзором полиции.

Списки избранных гласных утверждали в области долго, около полугода, что отнюдь не стабилизировало управленческую работу в городе. Некоторые так и не дождались объявления итогов. «Довольно печальное совпадение несчастий постигло в ноябре двух общественных деятелей: исполняющего должность городского головы Егора Левтерова и мещанского старосту, – с прискорбием сообщала пресса. – Первый из них, голова, сошел с ума, а второй, староста, заключен в тюрьму за мошенничество».

К концу первого месяца 1889 года списки депутатов были утверждены, и 27 января состоялись выборы нового градоначальника. Гласные выбрали из своего состава на эту должность господина Назарова. Общественность Темрюка приняла его кандидатуру благожелательно, о чем свидетельствует такой отзыв в газетной периодике: «Он юрист, с высшим образованием, одно время был судебным следователем, потом оставил службу и занялся адвокатурой. В последнее время совсем забросил адвокатскую практику и почти безвылазно жил в своем имении, занимаясь хозяйством. Все ждут от него великие и богатые милости».

Но как изменчиво общественное мнение! Взыскательный избиратель требователен не только к купцу, но и к «мудрецу на троне». Вскоре общественность удостоила критики и Назарова, как и его предшественников, увековечив свои претензии в публицистическом наследии. Но об этом мы расскажем в следующих выпусках «Орбиты».

Елена ЧУПРИНА
Продолжение следует
Использованы источники:
газета «Кубанские областные ведомости» от 2 и 9 декабря 1878 года, газета «Северный Кавказ» за 1887, 1888 и 1889 годы.
Интернет-сайт газеты «Орбита», дата размещения: 01.08.2016 г.
http://orbitataman.ru/modules.php?name=News&file=article

Новые лица – старые порядки

Январским днем 1895 года в Темрюке хоронили Франца Людвиговича Гутовского – отставного полковника, почетного мирового судью, много лет возглавлявшего городское самоуправление. Он встал у руля городской жизни в 1874 году, когда в Темрюке только начинала складываться система местных выборных органов, и вместе с Гутовским уходила целая эпоха. Однако новое поколение управленцев не пришло его проводить. Представители городской думы и управы на похоронах Франца Людвиговича не присутствовали.

По некоторым данным, с 1867 года главами Темрюка были поочередно Даниил Сергеевич Александров и Федор Васильевич Верхоглядов, но, судя по всему, они были назначены на эту должность. Первые выборы главы Темрюка состоялись в 1874 году, по итогам которых мэром стал Франц Людвигович Гутовский – штаб-офицер, ранее занимавший должность батальонного адъютанта, затем – заведующего казенным инженерным имуществом в Анапе, а с 1862 года – руководителя станицы Варениковской.

Два срока Гутовский возглавлял общественное самоуправление в Темрюке, но на выборах 1884 года шары были брошены не в его пользу: он получил 14 избирательных и 21 неизбирательный балл, а купец второй гильдии Павел Николаевич Попов – 26 избирательных и 10 неизбирательных баллов. Однако следующие десять лет Франц Людвигович не отходил от общественных дел – избирался гласным думы и нередко подхватывал бразды правления, когда действующий глава на достаточно продолжительное время отбывал в отпуск или командировку. Эти отлучки порой длились не один месяц. Кроме того, до самых последних дней Гутовский был почетным мировым судьей в Темрюке.

Двадцатилетний труд на благо города не обогатил общественного деятеля. Примерно за год до своей смерти почтенный старец, разменявший девятый десяток прожитых лет, обращался в Темрюкскую городскую думу с просьбой вследствие его несостоятельности уплатить за него долг банку в сумме 1230 рублей с процентами. Он пояснял, что долг его образовался еще во время первого срока его полномочий. В должность главы городского самоуправления он тогда вступил с назначенным ему годовым окладом 2400 рублей, но стал жертвой интриг думцев – вынуждая его добровольно покинуть свой пост, они постановлением снизили ему годовое жалованье до 200 рублей (что на 40 рублей меньше, чем тогда получали сторожа).

Эту политическую битву Гутовский выиграл и даже был переизбран на следующий срок, но семейный бюджет пошатнулся. Восстановив свои права на достойную зарплату, Франц Людвигович попросил думу возместить ему недополученные средства, чтобы выплатить образовавшийся долг банку. И дума вроде бы согласилась покрыть долг, издав соответствующее постановление. Но дело приостановилось.

В ноябре 1893 года Гутовский снова обратился к думцам с вопросом о погашении его недоимок. Положение экс-главы было по-настоящему бедственным: единственную недвижимость, которой к тому времени владел отставной полковник (ветхую хатенку стоимостью не больше 300 рублей), банк грозился конфисковать, но эта небольшая сумма не покрывала всей суммы его долга. Ответ думцев на обращение заслуженного чиновника был отрицательным. Один из гласных даже подкрепил его злой репликой: «Его кормили 20 лет, ну и будет!».

Когда-то Гутовский владел солидным домом на Воронцовском проспекте, теперь же не имел крова совсем. Скромный его домик в три окна, по размерам равный хижинам рыбаков в Темрюке, был пущен с молотка. И сам Франц Людвигович Гутовский вскоре умер, оставив после себя единственное богатство – большое потомство от двух браков.

С почтением к памяти покойного отнеслись коллеги-судьи, проводив его в последний путь и вспомнив добрыми словами. Но городская власть достойных почестей первому избранному мэру Темрюка не воздала. «Полиция не уведомила почему-то о его смерти атамана отдела, и поэтому нельзя было выставить наряд войск на похоронах штаб-офицера, бывшего в походах, имевшего знаки отличия военного ордена, – писал один из свидетелей событий в газете «Северный Кавказ». – Думцы, за отсутствием своего главы, также не догадались почтить своим присутствием память старого гласного и бывшего городского головы».

Вдохнуть дым Отечества и не задохнуться…

«Во всем остальном в городе все в порядке вещей, – иронизировал автор заметки в газете «Северный Кавказ», описывая темрюкскую действительность 90-х годов позапрошлого века. – Холера без шума уносит свои жертвы, а больница существует только в предположении. Улицы все изрыты до ям громадных размеров. Тротуаров не имеется, а если кто и заговорит о полезности их, то на него смотрят с удивлением. В училище благополучно: уроки помешавшегося учителя Б. разобрали его коллеги. Река Кубань продолжает быть приемником всякой дряни с базара и улиц, омываемых беспрерывными дождями, а жители преспокойно себе пьют из нее воду».

В публикациях описываются и подробности мытарств жителей в домах, чьи окна обращены на городскую базарную площадь – открыть их было нельзя из-за постоянного зловония, некоторые места на площади приходилось пробегать, чтобы не задохнуться. Как видно, в 90-х годах XIX столетия, как и десятилетием раньше, практиковались традиционные способы очистки города от навоза. Все также с возмущением газета сообщала: «Содержатели постоялых домов, получая на это, по всей вероятности, разрешение, беспрепятственно развозят навоз, удобряя им улицы города. Так, по улице, проходящей мимо здания местного казначейства, вблизи Николаевской церкви (находилась на месте бывшей гостиницы «Темрюк») от времени образовались яры и трясины… В эти места обильно, целыми кучами вываливается навоз, который в ясные и теплые деньки издает приятное благоуханье…». Практиковался и еще один способ замощения глубоких оврагов в центральной части города. Руководство Темрюка закупило несколько возов камыша, который укладывался в яры двухаршинным слоем, после чего они заполнялись грязью. Способ безвредный, но тоже недолговечный – при первых же сильных дождях овраги «очищались от рукотворного мусора».

Вопрос очистки дворов и улиц был, что называется, не праздным. В 1892 году от местных властей вышестоящее начальство требовало самых активных мер по приведению города в надлежащее санитарное состояние – угроза холерной эпидемии была реальной. Градоправители вроде бы старались, но их работа горожанами критиковалась нещадно. «Избрали семь человек санитарных попечителей, постановили очистить дворы, улицы, площади, наняли подешевле хатенку для холерных больных, поставили несколько голых коек без матрацев, купили несколько пудов дезинфекционных средств. На все эти и другие санитарные нужды ассигновано городом 500 рублей! Это на весь то город с населением в 20 000 жителей, с протяженностью его в 8 верст!» – возмущались темрючане.

И события показали, что к встрече с заразной болезнью Темрюк был действительно не готов. Заболел артельный пароходства Стороженко – и тут началось: городовой и уездные врачи не могли прийти к единому мнению, азиатская ли это холера или холерина, больного все никак не могли довезти до больницы. Извозчики отказывались грузить его на телегу: иначе как потом в ней возить здоровых людей? С трудом нашли старые дроги и поволокли страдальца через весь город, наводя панику на жителей. Наутро больной умер, не дождавшись помощи и внимания – в больнице отсутствовал не только медперсонал, но даже сторож. Сутки, пока искали гробовщика, холерный труп не могли захоронить.

Через несколько дней в городе произошел новый случай: семья темрючан из четырех человек, как оказалось, уже несколько дней страдала от подозрительной болезни. Пока врачи решали вопрос транспортировки больных, родители и двое детей умерли. «Что же делает городская управа? Ровно ничего, – рассуждал темрюкский обыватель, комментируя это событие. – Мне могут предложить вопрос: что же делает наш городской голова? Ведь он человек просвещенный, бывший присяжный поверенный. Он вечно отсутствует из города, сидит у себя в именьице, купается в море и занимается своим делом. В самое беспокойное время, когда нужно толковое, умелое распоряжение – его нет».

Городское безголовье

Упреки жителей адресовались тому самому господину Назарову, чье избрание на пост темрюкского мэра в 1889 году было восторженно принято общественностью. Впрочем, и этот гнев избиратели сменили на милость, избрав Николая Тимофеевича Назарова в 1893 году, после всех его долгих отлучек, на второй срок. Да притом новая дума назначила ему беспрецедентно высокое жалованье 3000 рублей в год с той мотивировкой, что, мол, господин Назаров достоин получить такое содержание.

Стоит рассказать, как избирали самих думцев. В городе с населением около двадцати тысяч жителей избирательным правом, ограниченным имущественным цензом, на этих выборах были наделены только 96 человек (те, кто владел недвижимостью стоимостью от 1000 рублей), а вместе с купцами – 111 человек. Непосредственно в голосовании приняли участие 76 человек.

Всего какой-то год спустя после выборов темрюкский обыватель опять вещал о перебоях в работе местной власти: «Городские дела наши из рук вон плохи. Вот уже пять месяцев как городской голова наш тяжело болен, и дела в полном застое. Неужели же некому осознать, что стоять с натянутыми вожжами – рискуешь двинуться не вперед, а назад! Вот хотя бы о саранче. Она преспокойно поедает посевы рискнувших обсеменить некоторые поля городской земли, и никаких мер! Городской бюджет терпит недочет в 7000 рублей, городские хлебопашцы остались без земли, а саранча плодится и множится, благословляя благодушие наших заправил. Но ведь это народное бедствие, чего же вы спите, господа?».

Через три месяца снова печальное известие: «Бурное заседание о выборе секретаря опять уложило нашего голову в постель. Вот уже второй год как де-факто мы не имеем головы, а знаем о нем только из расходов по смете. Благодаря постоянному его отсутствию все городские дела в полнейшем застое, потому что не с кого спрашивать. Дошло до того, что на жалобу одного лесопромышленника на допущение управою лесоторговли в центре города господин начальник области ответил: «Так как ни управа, ни дума ничего не предпринимают в этом отношении, то я разрешаю вам открыть лесную в какой угодно части города».

И только в мае 1895 года все тот же корреспондент газеты проинформировал темрючан о том, что «городской голова наконец подал в отставку после полуторагодичного получения громадного жалованья даром, так как он все это время болел и неспособен был к исправлению своих обязанностей». Началась новая избирательная кампания, по скандальности затмившая все предыдущие. Подробно о ней мы расскажем в следующих номерах «Орбиты».

Елена ЧУПРИНА
Продолжение следует
Использованы источники:
газета «Северный Кавказ» за 1892, 1893, 1894 и 1895 годы
ГАКК. Ф. 454, оп. 7, д.1873 Журнал Темрюкской городской Думы от 11 апреля 1884 года.
Интернет-сайт газеты «Орбита», дата размещения: 29.08.2016 г.
http://orbitataman.ru/modules.php?name=News&file=article

Партия первой скрипки, или Эстафета продолжается

Мы вновь обращаемся к малоизвестным страницам летописи темрюкского парламентаризма, вскрывая новые любопытные факты деяний местных управителей дореволюционной эпохи. В предыдущих публикациях мы подошли к очередной вехе в этой летописи – событиям 1895 года, когда в ходе новой избирательной кампании на политический олимп вышли люди, много лет затем игравшие первую скрипку в общественном управлении Темрюка.

Не выберут, так назначат

О том, что действующий глава города Николай Тимофеевич Назаров из-за болезни подал в отставку, темрючане узнали из местной прессы в мае 1895 года. И дальше началась череда попыток избрать нового градоначальника. Голову избирали гласные городской думы из своего состава, и на первых выборах они так и не смогли остановить свой выбор на ком-то достойном. Повторное голосование прошло 4 июля. И в результате, как сообщала газета «Северный Кавказ», избран был грамотный мещанин Б., занимавшийся сельским хозяйством и несколько лет служивший старостой Николаевской церкви в Темрюке (речь шла о Григории Михайловиче Благодарном). По утверждению автора заметки, на этом посту Благодарный зарекомендовал себя в глазах прихожан «безусловной честностью и особенной энергией в благоустройстве храма с внешней стороны». Однако местное духовенство не оценило его усилий – 2 июля 1895 года в церкви был объявлен указ консистории об увольнении старосты с должности без объяснения причин. А поводов к тому, чтобы изгнать такого уважаемого человека, возмущенное общество не находило и «получило удовлетворение в избрании его через два дня городским головою». Общественность ликовала: «Мы приветствуем эти выборы как разумнейший выход для наших гласных из весьма затруднительного положения, так как выбирать было некого, а господин Б. отказывался раньше. Но теперь его избрали в такой момент, когда он, вероятно, уже не откажется ради получения нравственного удовлетворения за понесенное беспричинное оскорбление». Однако Григорий Михайлович, едва вступив в должность, отказался от нее. И думцам снова пришлось бросать шары…

Очередная, третья по счету попытка избрать городского голову состоялась 18 сентября 1895 года. Тринадцатью брошенными шарами гласные думы отдали предпочтение некоему господину Р. и даже отпраздновали его избрание торжественно и шумно, под гром оркестра духовной военной музыки Керченского батальона (один из думцев, будучи в этот день именинником, пригласил к столу выполнивших свой гражданский долг избирателей, где они и отметили два события сразу, веселясь до поздней ночи). Но они рано радовались! Начальник Кубанской области не утвердил кандидатуру избранного господина Р. Своим волевым решением он назначил на пост головы города Темрюка думского гласного Савватия Асмолова, вызвав этим полное непонимание у городской общественности. Почему его? – судачили темрючане. Ведь господин Асмолов, трижды выставлявший свою кандидатуру на этих выборах, не получил поддержки у избирателей – все три раза он был забаллотирован думцами.

Но назначенец между тем сел в кресло мэра всерьез и надолго: много лет он возглавлял городское общественное самоуправление, и практически все это время политическую жизнь Темрюка сотрясали непримиримые баталии между сторонниками и противниками действующего градоначальника.

Расплата за дерзость

Исследователь Н. П. Руткевич в своей работе «Темрюк и его прошлое» сообщал об Асмолове, что родился он в Темрюке в семье выходцев из Самарской губернии, окончил местное двуклассное уездное училище, службу начал писцом темрюкского городского банка, а с избрания гласным городской думы в 1893 году началась его карьера как политика, которую он совмещал с бизнесом (в Темрюке у Асмолова была своя типография).

Уже в первые дни назначения Савватия Фроловича головой города отношения его с членами думы не заладились. Большинство думцев саботировали заседания, и даже из числа членов управы находились те, кто прямо дерзил градоначальнику. Так, один из них, когда Асмолов поручил ему ежедневно посещать базар и следить там за порядком, не постеснялся возразить начальнику, что, мол, он избран членом управы, а не базарным смотрителем, а если бы даже он сам захотел, смотрителем его бы не выбрали, поскольку каждый знает, что в продуктах он ничего не смыслит. «Этот ответ повлек за собою разрыв между членом управы и головою, начались личности, – рассказывал автор корреспонденции в газете «Северный Кавказ», – и когда тот же член по случаю храмового праздника в нашей соборной церкви не явился на службу, городской голова сделал ему публичный выговор, пригрозив законною ответственностью за неявку».

В 1902 году проходили очередные выборы головы города, и один из очевидцев назвал их «такими страстными, каких в Темрюке не запомнят». Тогда снова случился раскол в обществе: кандидатуру Савватия Фроловича поддерживали избиратели из числа мещан, а команду «антиасмоловцев» составляли гласные-торговцы. 1 февраля 1902 года думцы кинули шары, и вот итог: С. Ф. Асмолов получил 13 избирательных и 15 неизбирательных голосов, а второй кандидат – П. Н. Полунин – 4 избирательных и 24 неизбирательных голоса. Асмолов хотя и превзошел соперника по количеству избирательных шаров, но не набрал их достаточно для своего избрания градоначальником. Вторая попытка для Савватия Фроловича тоже оказалась неудачной. Однако добрый гений в лице начальника Кубанской области спас положение Асмолова, оставив его в должности головы Темрюка по назначению. Согласия в кругах исполнительной и представительной властей города это назначение не прибавило.

Ударная десятилетка

Чем же Асмолов не угодил темрюкской интеллигенции и купечеству (именно они являлись ярыми его противниками)? В бытность его головой с 1895 по 1905 годы в городе было сделано немало: сооружены две дамбы, просторная больница, второе женское и замостянское смешанное училища, построена часовня в память коронования царя Николая II, закончено строительство церкви Александра Невского, открыты низшая ремесленная школа и три одноклассных училища, одно двуклассное училище преобразовано в Мариинское четырехклассное, открыты бесплатная народная библиотека-читальня и платная библиотека имени А. С. Пушкина, положено начало мощению базарной площади и улиц и осушению плавней, впервые введено уличное керосинокалильное освещение, построена городская купальня, приведен в порядок городской сад, начали предприниматься меры по пресечению проституции, вырос городской бюджет.

Однако современники-критики были убеждены, что все эти свершения не являются заслугами Асмолова, поскольку сам он «по своему интеллектуальному капиталу, степени развития, инициаторским способностям и изобретательности» ценности не представляет. Просто голова был все годы управления городом окружен грамотными людьми, которых подбирал городской врач Михаил Кисилев, имеющий на него большое влияние. «Секретарями были люди исключительно с университетским образованием, – писал об этом времени Н. Руткевич. – Таким же образом приглашались и учителя извне с тою целью, чтобы толщу населения насытить свежими и интеллигентными силами. Вот чем объясняется большой процент активных участников революции 1905 года, выделенный учительской средой города Темрюка. Многие из них в начале 1906 года были арестованы и высланы за пределы Кубанской области». Врач Михаил Иванович Кисилев за причастность к организации в Темрюке партии эсеров тоже был выдворен из города, но затем, судя по всему, реабилитирован, поскольку вскоре он возвратился к активной общественной и профессиональной деятельности в Темрюке: в 1909 году он уже значится в должности заведующего городской больницей, в 1913 и 1914 годах его избирают членом городского присутствия по квартирному налогу, а на выборах гласных думы в 1914 году Кисилев фигурирует в списках избирателей Темрюка и активно участвует в выборной кампании, поддерживая Асмолова.

Как поссорились Семен Семенович с Савватием Фроловичем

Судьбу и профессиональную карьеру Асмолова события первой русской революции, надо думать, преломили значительно. В 1905 году и начале 1906 он еще являлся головой города Темрюка, но на рабочем месте предусмотрительно отсутствовал. Замещать градоначальника в опасные для официальной власти времена пришлось члену управы Семену Куличенко, и вплоть до 1910 года он держал бразды правления в городе. Потом Семен Семенович из-за неких интриг исчез с политического горизонта, но в 1913 году, воздавая ему должное за усердие, начальник Кубанской области назначил его на пост головы города Темрюка.

В 1914 году Куличенко готовился занять кресло уже избранного головы города, однако он был не один – к штурвалу городского общественного самоуправления снова прорывался Асмолов. Савватий Фролович к тому времени несколько лет проживал в Екатеринодаре, занимая там должность члена городской управы, но связь с Темрюком не терял. Имея приписку к Темрюку, он желал использовать свое право избирать местную городскую власть и быть в нее избранным.

Первостепенной задачей каждого из конкурентов было провести в состав городской думы как можно больше своих единомышленников. Сторону Куличенко держали чиновники и интеллигенция центра города, Асмолов же опирался на электорат, проживающий на городских окраинах. Победа была столь вожделенна, что в ход пошли и грязные технологии. Случайно или нет, но в газете «Кубанская мысль» в год выборов вдруг вышла неприятная для Асмолова публикация – письмо, подписанное служащими темрюкской городской управы, где они рассказывали о всех ужасах его прежнего правления. «Его лживое доносительство на ненавистных людей, лицемерие, шпионаж мы никогда не забудем. Под годовые праздники он позволял себе держать служащих далеко за полночь. В газету, книгу заглянуть, завести разговор с посторонним – это целое преступление, – вспоминали авторы публикации. – Служащих канцелярии он превращал буквально в лакеев: дежурные, например, под страхом строгой ответственности должны были ежедневно менять в его ручках перья и чинить карандаши, на которых он для контроля не забывал ногтем делать черточки. Прослужив здесь много лет, он почти всех жителей перессорил».

Команда Асмолова тоже не осталась в долгу, нанеся удар соперникам в самый канун избирательного дня. В письме под грифом «конфиденциально» полицмейстер Графов рапортовал об этом маневре асмоловцев начальнику Кубанской области: «На 14 сентября в Темрюке назначены выборы гласных городской думы на новое четырехлетие, и как всегда не обошлось без разных происков. Незадолго до выборов в городе стали циркулировать слухи о том, что некий гласный ездил с определенной миссией в Екатеринодар к С. Ф. Асмолову и вернулся оттуда с инструкциями, и сейчас же в газете «Кубанский курьер» появились пасквили и фельетоны на тех гласных, которые были из центра, и равно на голову Куличенко…». Как следует из рассказа полицмейстера, в этих произведениях сатирического жанра, в частности, говорилось о неких дрючках (обрезках леса), похищенных со стройки клуба в Темрюке. И якобы в городе есть сыскные собаки, которые, если их пустить по следу, непременно облают Куличенко. Способ совершения преступления тоже указывался – в перевозке краденых дрючков обвинялся сын Куличенко. Эх, Семен Семенович! – укоряли городского голову поверившие в газетную информацию темрючане. А Куличенко между тем оправдывался: сына давно нет в Темрюке, он полтора года как находится на военной службе, и ни о каких дрючках он лично ничего не знает.

Исключение избранных

Выборы в итоге все-таки состоялись. На двух избирательных собраниях было избрано 30 гласных городской думы, и часть их составили оппозиционеры. Встревоженный Куличенко по этому поводу писал начальнику Кубанской области: «В число гласных нового состава будущей городской думы вошли С. Ф. Асмолов, М. И. Кисилев, Д. Я. Ясиненко, Н. Ф. Лозовой и Г. И. Чхеннели, что несомненно вызовет снова бурю негодования в среде местной интеллигенции. Считаю своим долгом и обязанностью просить Ваше превосходительство об исключении Кисилева, Ясиненко, Лозового и Чхеннели из состава гласных, так как благодаря этому хорошо известный Вашему превосходительству С. Ф. Асмолов постесняется выставить свою кандидатуру на должность темрюкского городского головы».

Мы, к сожалению, не располагаем информацией о том, чем закончилась в тот год эпопея с выборами градоначальника, но известно, что в последующие пару лет весомый чиновничий портфель оставался в руках Семена Куличенко. Потом это нелегкое бремя несли следующие поколения местных управителей, передавая власть, как эстафетную палочку. Эстафета эта продолжается и сегодня, и маршрут ее, между прочим, прокладывают не только народные избранники, но и избиратели, с чьего активного или молчаливого благословения вершится роль личности в истории.

Елена ЧУПРИНА
Использованы источники:
газета «Северный Кавказ» за 1895 и 1896 годы;
кубанские календари за 1899–1915 годы;
Государственный архив Краснодарского края, фонд 467, опись 1, дело 93 (По выборам на должности по Темрюкскому городскому общественному самоуправлению в 1914 году); дело 94 (О производстве выборов нового состава гласных Темрюкской городской думы на 1914–1918 годы);
газета «Кубанские областные ведомости», № 25, № 36, 1902 год.
Интернет-сайт газеты «Орбита», дата размещения:19.09.2016 г.
http://orbitataman.ru/modules.php?name=News&file=article

Преломление эпох – преломление судеб

Местное самоуправление Темрюка с момента образования города в 1860 году прошло долгую историю становления. События первых его десятилетий успели стать достоянием архивов, причем революционный 1917 год задвинул их на самые дальние полки хранилищ. Поднимая архивные документы, мы по крупицам воссоздаем в лицах летопись темрюкского парламентаризма и делимся с вами нашими открытиями.

В прошлом году в серии материалов «Выборные страсти и издержки власти» мы рассказывали об управителях Темрюка, возглавлявших город вплоть до 1914 года. Сегодняшнее наше исследование посвящено периоду гражданской войны, когда вопрос принадлежности власти в Темрюке стоял особенно остро. Бразды правления в то время переходили от одних политических фигур к другим – в ходе борьбы за властные мандаты скрещивались и классовые, и партийные интересы, и личные амбиции.

Начальник, и друг, и отец

С октября 1915 года городское самоуправление возглавлял Игнатий Иванович Голубов, и именно ему пришлось наблюдать сполохи февральской революции с самой высокой точки темрюкского политического олимпа. Спустя несколько месяцев он покинул свой пост по болезни, о чем упоминается в письме служащих городского общественного самоуправления от 5 июня 1917 года. Коллеги в этом послании воздавали должное своему «и начальнику, и другу, и отцу» за его добрые дела, мягкосердечие и терпеливость, с которыми он относился к «гражданам, озлобленным тяжелым гнетом войны», сожалели, что он уходит с должности в то время, когда он особенно необходим городу. «Широкая инициатива и участие Ваше в различных комиссиях и думе дали много полезного, – писали они. – Построились пути через непроходимые плавни, некоторые улицы устлались мостовыми, устроен в Темрюке порт, открыты средние учебные заведения, открыты газы – бесплатный работник будущих заводов по добыче электричества и работ на Гнилой горе. Благодаря Вашим стараниям в Темрюке уже заканчивается электрохимический завод. Прощаясь с Вами, мы надеемся, что Вы, поправивши свое здоровье, вновь не оставите наш город». Но Игнатий Иванович больше не вернулся к штурвалу городской власти, хотя официально назначался на должность городского головы еще раз в феврале 1919 года и формально пребывал в ней чуть менее месяца.

Попали под раздачу

Игнатий Голубов вошел в историю как последний темрюкский голова императорской России, однако не ему пришлось пересдавать власть большевикам. После отставки Голубова в 1917 году городское самоуправление возглавил небезызвестный Савватий Фролович Асмолов – руководитель с большим управленческим стажем, который за многие годы непосредственного участия в политической жизни Темрюка обрел значительное количество как сторонников, так и ярых ненавистников.

Когда в Петрограде произошло октябрьское вооруженное восстание, сместившее Временное правительство Керенского, в Темрюке еще заправляла прежняя политическая элита. Советская власть утвердилась здесь в ночь на 13 января 1918 года, когда в ходе переворота был образован Военно-революционный комитет. Асмолова большевики отстранили от управления. Но недоброжелатели Савватия Фроловича утверждали, что градоночальник самоустранился – «любовно уступив место городского головы какому-то Кочеряженко и не посвятив даже гласных о произошедшем, спокойно спрятался в своем особняке».

Городская дума в знаковый день 13 января заседала под штыками большевистского оружия, решая наболевший для всей страны земельный вопрос. Покорившись народной воле, думцы почти по-социалистически распорядились городскими плановыми местами, согласившись выставить их на продажу в буквальном смысле за копейки. Согласно постановлению думы, земельные участки в тридцати двух отведенных кварталах (в каждом – по 14 мест площадью 300 квадратных саженей) должны были быть распределены без торгов, по жребию, и в первую очередь – семейным темрючанам, не имеющим недвижимости в городе. Устанавливалась плата – 10 копеек за квадратную сажень. Владельцам ветряных мельниц, которые находились в границах этих плановых мест, предлагалось освободить территорию в годичный срок. Можно представить, как уповали мельники на восстановление старых порядков, что вскоре и произошло – в том 1918 году советская власть продержалась в Темрюке недолго…

Белогвардейский отряд генерала Покровского вступил в Темрюк 11 августа 1918 года. В тот момент в городе с санкции краевого правительства решался вопрос о выборе нового градоначальника, непричастного к большевикам. Среди предлагаемых кандидатур звучала и фамилия экс-головы Голубова. Голосуя за Игнатия Ивановича, народные представители в течение двух дней шесть раз меняли свое решение – то в его пользу, то против. В итоге городская дума тайным голосованием единогласно опять избрала Савватия Асмолова.

Новой власти среди вороха важных дел надлежало решить и вопрос о последствиях неправомерного распределения плановых городских мест, которое с разрешения городской думы происходило во время советского режима. Думцы, констатируя незаконность сделки, оправдывали себя перед вышестоящим начальством тем, что, мол, вынесли невыгодное для города постановление под нажимом угрожающей им толпы горожан. Теперь же они находились в полном затруднении: что делать? С 386 плановых участков в городской бюджет было собрано только 11 580 рублей, тогда как можно было получить по существующим расценкам свыше миллиона. Кроме того, назревал конфликт с владельцами мельниц, размещавшихся на проданных участках. Сносить свои сооружения мельники отказывались, а насильственный снос требовал казенных расходов и, кроме того, грозил продовольственным кризисом, ведь мельницы обслуживали все близлежащее население. Видимо, тяжелая ситуация с помолом зерна заставила городскую власть принять меры по строительству муниципальной мельницы, чем и занялся Асмолов, встречая при этом дружное одобрение одних и беспощадную критику других земляков.

Ни муки, ни дров, ни керосина…

Очередной период «асмоловщины» закончился для Савватия Фроловича скоро и бесславно: постановлением Совета Кубанского краевого правительства от 26 февраля 1919 года его уволили с занимаемой должности «в связи с предъявленными председателем следственной комиссии города Темрюка обвинениями в принадлежности его к большевистской организации и по другим причинам». Этим же постановлением городским головой по ходатайству атамана Таманского отдела был назначен Игнатий Иванович Голубов. Правда, его согласия на занятие высокой должности начальство испросило только после издания официального документа о назначении – а он возьми да и откажись от оказанного доверия… Свой отказ Голубов мотивировал тем, что «за время гражданской войны получил нервное расстройство, имеет ревматизм и заболевание сердца, а потому в настоящее время к общественной службе негоден». Среди других причин он также упоминал предвзятое отношение к нему Асмолова, который для устранения Голубова как конкурента на выборах подал на него иск в окружной суд.

Кроме всего прочего, Игнатий Иванович не желал быть преемником того наследия, которое оставлял после себя уволенный чиновник и которое он характеризовал так: «Городская касса совершенно пуста, не платится более трех месяцев жалованье городской страже, учащим и разным другим городским служащим. Задолженность более полумиллиона рублей, сделать новый заём без думы едва ли возможно, так как на займы Темрюку охотники редки, а без займа городское хозяйство вести даже кое-как нельзя. Город не имеет ни муки, ни дров, ни керосина, не говоря уже о мануфактуре, сахаре, как и прочем, и в будущем, не имея средств, не сможет дать населению ничего. Асмолов, пользуясь своим правом, без думы строит мельницу за счет города. Специалисты говорят, что строящаяся им мельница работать не будет, а станет нашейницей городу, и вот с этой же обузой придется возиться каждому новому на должность городского головы». Еще Игнатий Голубов предупреждал, что устранение Асмолова от должности создаст последнему в глазах горожан образ пострадавшего за них мученика, после чего тот бесспорно будет избран населением, и с этим придется считаться краевому правительству.

Начальство в Екатеринодаре все же своих планов относительно Савватия Фроловича не изменило, а продолжило поиск кандидатур ему на замену. Предложение занять пост градоначальника поступило директору Темрюкского городского общественного банка Фоме Михайловичу Дроку. Но он оказался горячим сторонником Асмолова и даже, вежливо отказавшись и принеся признательность за оказанные ему честь и доверие, дерзнул вступиться за патрона перед краевой властью. «Я заявляю вам, что Асмолов пользуется здесь самым широким вполне заслуженным доверием и уважением у темрючан, – свидетельствовал Дрок. – Я утверждаю, что на ближайших выборах он вновь будет избран городским головой. Да и как не избрать! Ведь он человек, который целиком отдал себя родному городу, абсолютно неподкупный и в высокой степени деятельный. Я благодарю судьбу, что мне представилась нежданная возможность сказать пред вами, пред лицом властьимущих несколько слов в защиту его». Далее директор банка перечислял заслуги Савватия Фроловича, упоминая и ту самую городскую мельницу, которую Асмолов построил, и его грандиозные планы (строительство грязелечебницы, устройство городской аптеки и прочие). Автор заканчивал свое письмо уверениями, что «за Асмолова нужно цепляться, и просить его еще поработать на пользу города, и благодарить за все добро, которое он сделал».

Под надзором полиции

Но нашелся все-таки человек, который не отказался от бремени власти: на посту градоначальника Асмолова сменил его давний конкурент и тоже бывший темрюкский голова Семен Семенович Куличенко. Он вступил в должность 23 марта 1919 года, однако выборы гласных городской думы, состоявшиеся 8 сентября того же года, сложились благоприятно не для него, а для Савватия Фроловича и его сподвижников. Асмолов, как всегда, был активен в своей предвыборной агитации, о чем темрюкская военная стража (военизированный орган гражданского управления в Темрюке, выполнявший функции полиции) не раз доносила в секретных письмах «куда следует».

Сообщалось, например, о том, что Савватий Фролович был замечен 18 августа на сходе мещан в здании профессиональной школы Темрюка, где он в кулуарных разговорах разъяснял горожанам причины своей опалы. «Меня устранили от должности городского головы за то, что я ездил в краевую Раду ходатайствовать об отмене смертной казни, производимой казаками над бедными жителями Темрюка, – рассказывал собравшимся экс-голова, – и за то, что я ходатайствовал перед Радой об устранении разных насилий и грабежей, чинимых казаками местному населению».

Савватий Фролович приводил еще массу подтверждений своей весомости как управленца, сетуя на то, что не успел переменить состав управы, где большинство «сидели, как пенсионеры», и что после его ухода «налетели хищные вороны и растащили городское имущество». Убеждал он своих собеседников и в том, что как человек бездетный оставит после своей смерти все свое достояние и имущество в пользу городских жителей.

Ход голосования в день выборов тоже находился под прицелом темрюкских стражников, которые от своих людей черпали информацию о нарушениях на избирательном участке. Служебные рапорты изобиловали компроматом на асмоловцев: сообщалось, в частности, что ближний круг Асмолова – его супруга, а также мещане Дрок и Василенко – вели на выборах широкую агитацию и «помогали» неграмотным избирателям заполнять записки с нужным для асмоловцев результатом, а то и собственноручно их заполняли.

Аптека, пекарня, мост…

Как бы то ни было, итоги сентябрьских выборов не были оспорены, и 17 декабря 1919 года новым составом городской думы Савватий Фролович был избран головой Темрюка.

В своих январских заседаниях думцы успели также обсудить несколько многообещающих проектов и вынести по ним постановления. Планировалось по примеру городской мельницы, которая уже обслуживала нужды горожан и доказала свою состоятельность, построить и городскую маслобойню. Думцы вернулись и к вопросу об открытии городской аптеки, который был поднят на заседании еще в декабре 1918 года, но не получил финансового подкрепления. Городскому голове совместно с городским санитарным советом думой было поручено разработать проект устройства городской пекарни. Решено было немедленно приступить и к строительству грязелечебницы на горе Гнилой, с тем расчетом, чтобы в мае-июне 1920 года она уже функционировала хотя бы на «самых скромных началах». Кроме того, думцы приняли решение о постройке нового Пересыпского моста и о пуске временного парома, а также об устройстве шоссейной дороги от Темрюка до станицы Голубицкой.

Градостроительство и благоустройство Темрюка получили свое продолжение, но уже под началом новой власти. В феврале 1920 года, как известно, партизаны восстановили советский режим в Темрюке, а в марте в город вступила 48-я бригада Красной армии под командованием Яна Фабрициуса.

Послесловие

Как же сложилась дальнейшая судьба последнего градоначальника досоветского Темрюка? В Книге памяти жертв политических репрессий по Краснодарскому краю о Савватии Фроловиче Асмолове имеется такая запись: «1862 года рождения, г. Темрюк, русский, беспартийный, малограмотный, безработный. Проживал по месту рождения. Арестован 31.07.1920 г. Предъявленное обвинение: «политически неблагонадежный элемент». Коллегией Кубчека 06.08.1920 г. заключен в Иваново-Вознесенский концлагерь до окончания гражданской войны. Реабилитирован 29.06.2001 г. на основании Закона РСФСР от 18.10.1991 г.». Эта же участь постигла и его супругу Екатерину Степановну Асмолову, о которой в том же источнике сказано: «1871 года рождения, г. Санкт-Петербург, русская, беспартийная, окончила педагогическое училище, учительница. Проживала: г. Темрюк. Арестована 31.07.1920 г. Предъявленное обвинение: «политически неблагонадежная личность». Коллегией Кубчека 06.08.1920 г. заключена в Иваново-Вознесенский концлагерь до окончания гражданской войны. Реабилитирована 29.06.2001 г. на основании Закона РСФСР от 18.10.1991 г.».

Елена ЧУПРИНА
Использованы документы: Государственный архив Краснодарского края. Фонд Р-7. Опись 1. Дела № 472, 561, 562, 567.
Интернет-сайт газеты «Орбита», дата размещения:06.02.2017г.
http://orbitataman.ru/modules.php?name=News&file=article